<Код>
Тюрьма. Часть вторая.
Пишет играющая в го
detroyt@ 2007-05-20 21:51:00Тюрьма. Часть вторая.Утром
до завтрака приносят кисель. Подкрашенная розовым вязковатая жидкость,
но если нет ничего лучше - даже это в радость. Первое время у меня не
было ничего лучше потому, что родственники не догадались передать мне
кипятильник, а мои письма с просьбами передать мне его до них еще не
доходили. Без кипятильника жить в тюрьме невозможно - никакого другого
питься кроме киселя там не дают, разве что жидковатый суп в обед. Время
от времени развозят по камерам в большом баке "кипяток" - горячую воду
для стирки (в камере, разумеется, только холодная), которую льют через
"кормушку" в таз или бак, но я сомневаюсь, действительно ли там
кипяченая воды, или просто горячая. Вообще в камере обязательно должен
быть пластмассовый таз, металлический бак, веник и тряпки для уборки,
но веника нам так и не досталось, так как "учреждение веников не
закупило". Обед состоит из супа и чего-нибудь на второе - жуткие
макароны в воде с добавлением растительного масла, каша или капуста.
Если второе не съедят в обед, его привозят на ужин.
Я
была поставлена на диету, это значит, что этот же самый суп мне
привозили на полчаса раньше, чем другим, а вечером давали сливочное
масло - кругляшок размером чуть больше пятирублевой монеты, завернутый
в плотную коричневую бумагу. Масло шло в кашу сокамерницам, я его не
ела по гигиеническим соображениям. Вечером, перед выдачей хлеба, выдают
сахар: две ложки. Если в вечерний сахар утром налить кисель, то можно
пить.
В каждой камере установлено радио, но включать его нет
никакой необходимости, днем его на полную громкость включают на улице,
чтобы заключенные не перекрикивались между собой. Станция одна,
понятное дело, - Радио России. Слушая новости, я узнала, что "Такого-то
числа в Великом Новгороде состоится пресс-конференция Максима Кононенко
и Алексея Чадаева о так называемом "новгородском деле"". Я догадалась,
что это обо мне и ждала, когда же передадут подробности, но не
дождалась - одна строчка в новостях, это вся информация, которая у меня
была.
Есть такая милицейская пытка, если вы не знаете -
"музыкальная шкатулка", человека заключают в одиночной камере и
включают там громко радио. Через несколько суток человек готов
подписать все, что угодно и поведать, о чем беседовал Гришка Отрепьев с
монахами на польско-литовской границе. Про это я только читала,
конечно, но вообще прослушивание Радио России - это карательная
процедура. Слушать это день за днем опасно для психического здоровья.
Меня спасало только то, что иногда, очень редко, там включали какой-то
классический джаз. Да еще авторская программа Гребенщикова не вызывала
явного отторжения.
Заключенные все равно перекрикиваются -
утром, пока еще не включили "музыкальную шкатулку", и вечером, когда ее
уже выключили. Утром как раз идут "этапы", поэтому подружившиеся или
влюбленные товарищи успвали узнать срок, попрощаться и хоть одним
глазком посмотреть на тех, кого ведут.
Любовь в тюрьме отдельная
тема. Она там вполне виртуальная - не видя друг друга заключенные
завязывают романы, посылают друг другу подарки и письма,
перекрикиваются в том духе:
- Девять-семь! (мужской голос с улицы вечером, 97 - номер камеры)
- Кого? (женский голос из камеры на третьем этаже)
- Свету!
- Говори!
- Я люблю тебя!!
- Чего?
- Я тебя люблю!!!
Или:
- Говори!
- Я тебе пальцы отрежу, ты почему не пишешь?!
Думаю, Ромео что-то похожее говорил Джульетте, стоящей на балконе. Очень романтично.
Или:
- Ты письмо (или масло, или сигареты - подарок) получил?
- Да!
- Ответ написал?
- Да!
- Жду!
И никакого ICQ не надо, общение real-time.
О
животных. Крысы в тюрьме явление нормальное, а собаки считаются
сотрудниками. По ночам и те и другие подают голос, пока мне не давали
снотворного я слышала и писк, и лай. Один из сотрудников породы
ротвейлер облаял персонально меня как-то раз, а крысы ходили пешком по
"галере", в первый раз я испугалась, потом не обращала внимания. В
камеру не заходят и на том спасибо.
Ближе к концу заключения
меня вывели из камеры и повели неизвестно куда, вывели в коридор,
открыли одну из дверей... я даже вздрогнула. Евроремонт, люстры на
потлке, деревянные двери - все по-человечески. После тюремных
коридоров, оборвавшихся внезапно, производит очень сильное впечатление.
Как оказалось, меня привели к начальнику тюрьмы, которому стало
интересно, что за чудо такое у него сидит, которому в день по пачке
писем, телеграмм и телексов приносят. Посадили меня на стул возле
двери, подальше от него. Он спрашивал - кто я, что я, как у меня
состояние и настроение, вес, здоровье, атмосфера в камере. А потом
спросил:
- Вот скажите, а что такое "Джамиля"? Вы в секте какой-нибудь состоите?
Я
рассмеялась и объяснила, что нет, не в секте, а в Интернете (в письмах
мои друзья обращались ко мне по никнейму). Но мысль мне понравилась. А
потом меня отвели обратно - из евроремонтного начальничьего коридора с
обоями в каменный серый, тюремный.
Помимо врачей, адвоката и
начальника тюрьмы меня водили к психологу - дважды. Отнеслась она ко
мне очень по-человечески, дала какие-то тесты, чтобы мне было чем себя
занять (на десять минут их хватило, к сожалению), посоветовала начать
писать дневник (кое-что из него я использовала при написании этих
отчетов), но говорить с ней все же было тяжело. Она была убеждена,что
мне надо выплакаться - я ведь не плакала там больше - и ей как-то
удавалось ввести меня в плаксивое состояние, главным образом
разговорами о дочери, и я добросовестно хлюпала носом. Потом приходила
в камеру, утирала сопли и все возвращалось на круги своя.
Я
готовилась к восьмому мая, дата, на который была назначена "касатка" -
кассационная жалоба. Заранее уверяла себя, что надеяться не на что, что
если человек попал в "Учреждение", то достать его оттуда очень сложно.
Что назначенные мне судом два месяца я отсижу точно, а скорее всего и
больше, потому что проще продлить срок содержания под стражей, чем
выпустить на волю. Но седьмого числа раздался стук в дверь:
- Федорова с вещами на выход.
Я
было решила, что меня переводят и расстроилась - в этой камере плохо,
но хотя бы не обижают и об этом можно не беспокоиться, а в новый
коллектив придется как-то вписываться, на что у меня совершенно нет ни
сил, ни желания. А потом я вдруг почувствовала каким-то шестым чувством
- меня освобождают. Собрала, вещи, еду оставился сокамерницам и хотела
стащить на память "зэчку", большую металлическую кружку, на которой
нацарапала "Т" в целях идентификации среди чужих кружек, но мне
сказали, что это плохая примета - тащить что-то из тюрьмы. В моей
"зэчке", кстати, в единственной не варили "чифир", так что она
уникальна.
Когда я осведомилась у конвойного - выпускают ли
меня, она кивнула. Сумка и два пакета сразу показались легче. Меня
провели по нескольким кабинетам, сделав обходной лист и проводили вниз,
где меня встретил оперативник, тот самый, что вручил мне первую
повестку на допрос. Он был очень любезен, помог отнести сумку в машину
и отвез меня в прокуратуру, где следователь взял с меня подписку о
невыезде и подписку, что я не буду встречаться с дочкой без законного
представителя. Позвонить мне не дал, выставил из кабинета и я осталась
на крыльце прокуратуры совершенно обескураженная, без денег, телефона и
документов, не зная, куда податься.
[ В начало | Написать | Ваш журнал | Друзья | Войти/Выход | Поиск | Настройки просмотра | Карта сайта ]